«Пусть пройдут года, пусть нагрянут суровые испытания, нам следует уверенно идти по пути самостоятельности, по пути сонгун, по пути социализма, по которому всю жизнь шли товарищ Ким Ир Сен и товарищ Ким Чен Ир, чтобы с честью выполнить свою миссию, свой долг как потомков Ким Ир Сена, солдат и учеников Ким Чен Ира». КИМ ЧЕН ЫН «ВЕЛИКИЙ КИМ ИР СЕН – ВЕЧНЫЙ ВОЖДЬ НАШЕЙ ПАРТИИ И НАРОДА» (Статья к 100-летию со дня рождения Ким Ир Сена, 20 апреля 101 года чучхе (2012))
Часть 1. «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь.»
… Примечательное совпадение — когда в прошлом году я летела в Пхеньян на празднование 100-летия со дня рождения Президента Ким Ир Сена, Ирландия «праздновала» столетие со дня гибели сделанного на белфастской верфи «Титаника» (кавычки мои, потому что нормальному человеку трудно понять, как можно праздновать катастрофы и гордиться «мастерством» тех, кто построил «непотопляемое» судно, которое затонуло в первом же плавании). Эти два события произошли буквально день в день, в чем я увидела глубокий символизм, указывающий на будущее социалистической Кореи и капиталистического Запада.
И «встречать закат Запада» сегодня уже не просто «постоянная работа», как говорилось в старом антисоветском анекдоте. Сегодня это не анекдот — это вполне осязаемая реальность. Закат наступил. Самый что ни на есть настоящий. Свидетельством тому не только все учащающиеся попытки «развитых» стран разрешить свои экономические проблемы за счет военных интервенций по всему миру, под высосанными из пальца предлогами, которым уже ни одна собака не верит даже на их собственной территории. Для того, чтобы почувствовать закат Запада, достаточно пройтись ясным осенним днем по неподметаемым улицам того же Дублина, занесенным чуть ли не по колено опавшими с деревьев листьями (на дворников не хватает денег), достаточно окинуть невооруженным взглядом количество вывесок «сдается» и закрытых офисов и магазинчиков в ирландской столице, достаточно сравнить, насколько меньше стало посетителей в кафе и ресторанах и насколько больше стало ломбардов и фирм по скупке золота и драгоценностей, а также автоматов по обмену мелочи на ваучеры в супермаркетах, достаточно пробежать заголовки газет по утрам (бездомный поляк Хенрик Пиотровски, приехавший в Ирландию, чтобы прокормиться, и поселившийся в мусорном баке после потери работы и изменения условий для получения места в ночлежке, которое он потерял, раздавлен в мусоровозе ).
За полтора года (с 2008 по 2010) число бездомных в ирландской столице выросло на 20% — вот коллекция фотографий и других жертв «кельтского тигра» , а вот и еще новость — «В Ирландии наблюдается огромный рост числа самоубийств, связанных с экономическим кризисом», на 16% только за период с 2007 по 2009 годы . 40% самоубийц составляют безработные, среди жертв преобладают мужчины со строительными специальностями, средний возраст самоубийц — 36 лет…
Через год, отправляясь в социалистическую КНДР на празднования 60-летия победы корейского народа в Отечественной Освободительной войне, я сидела в ирландском аэропорту, перечитывая в ожидании самолета корейский журнал. По иронии судьбы, я как раз дошла до строчек «КНДР считает самостоятельность жизненно важным фактором существования страны и нации. Руководствуясь идеями чучхе, идеями самостоятельности, она проводит политику, последовательно защищающую и осуществляющую самостоятельность народных масс», когда на огромном телеэкране в зале ожидания передо мной вспыхнули буквы «Давайте создавать рабочие места», и считающие себя ирландцами американцы вроде Майкла Флэтли и Мартина Шина вкрадчивыми, заискивающими голосами начали убеждать «американского инвестора», который, как они, видимо, были убеждены, непременно окажется в нужный момент в ирландском аэропорту, помочь «поставить Ирландию на ноги» и «вернуть страну в рабочее состояние» . Реклама эта, если честно, попахивала бездонным отчаянием, несмотря на бодрый тон «звезд»- пенсионеров, заверяющих, что «каждый из нас может изменить ситуацию» (to make a difference), призывая «каждого» активно рассылать сообщения через свои фейсбуки и твиттеры всем возможным «друзьям» о том, что в Ирландии за каждое созданное ими рабочее место им выдадут по 1500 евро. И экранные буквы «10 рабочих мест = 15 000 евро» невольно напомнили мне русскую народную сказку «Как поп работницу нанимал» — «Да ведь, девка, не даром. Деньги платить буду. Кажной год по рублю! Сама подумай. Сто годов — сто рублев. Богатейкой станешь!»
«Замечательное место для ведения бизнеса!»- закатив глаза, вещал совсем еще недавно поддерживавший Шинн Фейн и ирландскую независимость Мартин Шин. «Никогда еще не было более подходящего времени для инвестиций в Ирландии!» — вторил ему вытащенный из пыльного чулана истории любовник Моники Левински и автор «гуманитарных» бомбардировок Югославии Клинтон. «Я внес свой вклад» — уверял проживающий в Беверли Хиллс «ирландец» Майкл Флэтли, который сам покинул Ирландию еще в 2010 году и возвращаться туда для проживания не собирается (его ирландская жена «предпочитает калифорнийский климат» . Владелец домов в Ирландии, на Барбадосе, во Франции и британском Лондоне, не уточнил, впрочем, сколько и каких рабочих мест он создал на родине предков, покинувших «изумрудный остров» 60 с лишним лет назад — танцоров для своего сезонного шоу? Или уборщиц и садовников для его владений в графстве Корк?
«Первое место по настоящим корпоративным налогам! Первое место по наличию квалифицированной рабочей силы! Наша страна — ваши возможности! «- мелькало на экране, а «звезды» продолжали умолять: «Поговорите с родственниками, с друзьями, со знакомыми…. расскажите им… представьте себе, как мы сможем преобразовать будущее Ирландии».
Говорят, что умный человек не наступит дважды на одни и те же грабли… А тут целая страна упорно мечтает на них наступить и не видит в этом ничего зазорного. Чего на практике стоят «иностранные инвестиции» и стоит ли рассчитывать на них для создания «прочных рабочих мест», ирландцы должны бы были понять еще в далеком 2001 году, когда американский компьютерный гигант Gateway 2000 — тот самый, который в 1998 году посетил во время визита в Дублин все тот же гнуснопрославленный Клинтон, и чьи «инвестиции» были гордостью экономики так называемого «кельтского тигра», вдруг решил уйти из этой страны и буквально за пару месяцев вывез все свое оборудование из нее, одним махом уничтожив около 800 рабочих мест . Да и из жизни Северной Ирландии можно привести пример — обещавший создать порядка 70 рабочих мест в Белфасте тайванский «Acer» открыл в 2001 году крошечный офис человек на 15 в Белфасте, о котором с помпой сообщили местные СМИ. Открыл всего на 3 года, заграбастал за это все какие только было можно государственные субсидии, да и был таков. О чем местные СМИ предпочли, однако, промолчать.
Беда в том, что для ирландского общества характерно глубокое неверие в собственные силы . В Ирландии комплексы эти, конечно, уходят корнями в колониальную историю страны, в то время, когда даже в Америке, куда колонизированные ирландцы стремились за «свободой», на дверях писали «Вход черным, собакам и ирландцам запрещен». Власти Ирландии, особенно пришедшая к власти в результате кризиса, по принципу «поменяем шило на мыло» пробританская партия Фина Гэйл, до сих пор умильно стараются задобрить бывшего колонизатора — Британию. Это до такой степени входит в число приоритетов правящей в Ирландской республике сейчас партии, что она предпочла потратить на недавний визит британской королевы — первый за все время с провозглашения ирландской независимости — от 26 до 30 миллионов британских фунтов (британских, так как данные взяты из британской газеты ). Сколько рабочих мест можно было создать на эти деньги, хотя бы сколько мест открыть в ночлежках для ирландских бездомных — вопрос остается риторическим, вместо ответа на него ирландские власти продолжают токовать как тетерев о «новой фазе» в ирландско-британских отношениях, уже пригласив членов британского королевского дома и представителей британского правительства на намечающиеся в 2016 году празднования столетия ирландского Пасхального восстания, которое положило начало ирландской (частичной до сих пор еще) независимости и было жестоко подавлено британской армией . Такое приглашение — это по сути своей то же самое, что пригласить дальних родственников Гитлера в Москву на 9 Мая. Низкопоклонство, к сожалению, характерно не только для правящей партии, но и для значительной части ирландского населения. Уроженец Белфаста и бывший политзаключенный, певец Киран Мерфи хорошо выразил это ирландское неверие в собственные силы в таких строчках:
«There is a problem with hypocrisy inside the Irish mind;
We worship foreign leaders here as if they’re so kind…
When they patronize us in pathetic Irish fashion we crawl;
Got no dignity at all»
(«Внутри ирландского мышления есть проблема лицемерия;
Мы поклоняемся иностранным лидерам, как будто они такие добренькие …
Когда они покровительствуют нам, мы ползаем перед ними в жалкой ирландской манере;
У нас вообще нет чувства собственного достоинства».)
Я так подробно остановилась на описании увиденного мной в ирландском аэропорту ролика именно потому, какой резкий контраст наблюдается между таким вот буржуазным «ползаньем на карачках» перед внешними силами и корейским гордым духом опоры на собственные силы, веры в свой народ и свою страну.
***
«Для того чтобы укрепить политическую независимость страны и быть полностью самостоятельными, необходимо построить самостоятельную национальную экономику. Экономическая самостоятельность — это материальная основа для политической независимости и самостоятельности. Только построив самостоятельную национальную экономику, можно укрепить независимость страны, добиться полного суверенитета и обеспечить народу зажиточную жизнь.»
(Доклад Президента Ким Ир Сена на торжественном заседании, посвященном тридцатилетию образования КНДР, 9 сентября 1978 года)
… Корейский народ и его руководители — одни из немногих на нашей планете сегодня, у кого слова никогда не расходятся с делом. И если у вас есть корейские друзья, то это самые замечательные и преданные друзья, каких себе только можно пожелать, а вот тем, кто выбрал путь вражды к корейскому народу, скажем так, не позавидуешь.
Июльский Пхеньян встретил нас проливным дождем и мягкой, парной свежестью, после обжигающей пекинской жары. Моя давняя подруга, которая за эти годы стала мне уже как родная сестра, ждет меня в зале прилета. Мягкая, женственная и одновременно строгая и сильная, для меня она стала олицетворением характера корейской женщины. Каждая наша встреча — это неподдельная радость. Наскоро обменявшись накопившимися со времени последней встречи новостями, мы выходим на улицу, садимся в автобус. И через 10 минут он уже мчит нас по улицам самого моего любимого города в мире — красавца Пхеньяна.
Пхеньян не перестает удивлять и завораживать. И дело не просто в том, что всего за год здесь выросло столько новых зданий — «В соответствии с уровнем развивающегося нового века в столице КНДР Пхеньяне заново построены улица Мансудэ, улица Чханчжон, на современный лад реконструированы Кэсонский молодежный парк и новопостроены Народная парковая зона «Рынра», Водно-оздоровительный комплекс «Рюгёнвон», Народный открытый каток, Народный театр, Пхеньянский этнографический парк и другие многие сооружения культурного обслуживания. Рестораны «Окрю» и «Чхонрю» и другие базы общепита тоже обновили свой вид.»
Дело в том, насколько гармонично все эти новостройки вписались в ландшафт города, слившись с уже построенным в единое целое, но сделав город при этом еще красивее, еще жизнерадостнее. В моем родном городе в России, который я тоже очень люблю и горжусь, что я его уроженка, сейчас тоже строится множество новых зданий, но каких! Уродливые каменные коробки торговых центров да виллы нувориш в «европейском» (как кажется их заказчикам) стиле, выкрашенные в самые непотребные цвета, «украшают» его древние, ныне заросшие репьем и лебедой улицы, возвышаясь посреди неотреставрированных, а потому разваливающихся дореволюционных еще деревянных домиков и советских многоэтажек как бельмо на больном глазу. Вопиющая безвкусица «денежных мешков» и отсутствие в городе единого архитектурного плана, да кажется, уже и настоящих архитекторов настолько режут глаз, что будь моя воля, я бы закатала сейчас больше половины города бульдозерами, потому что для придания ему достойного, человеческого облика его, увы, фактически уже надо отстраивать заново.
Вот вам только один пример такой российской буржуазной безвкусицы, на месте которой в советское время был очень симпатичный магазинчик и зеленый сквер с небольшим кафе, скамейками и красивыми скульптурами.
Сравните сами это чудовище со столицей социалистической Кореи:
«Хорошеет день ото дня» — в Корее это не просто слова. Даже не гипербола. Это реальность. Жизнеутверждающий, уверенный оптимизм — вот что излучают и пхеньянские улицы, и новая корейская музыка, такая, как звучащие отовсюду композиции группы «Моранбон» «Без перерыва» и «Наше 27 июля», и люди, идущие по этим чистым, без единой соринки, праздничными улицам по своим делам. Идущие спокойным, мерным шагом. Многие из них, завидев наш автобус, останавливаются, улыбаются и приветливо машут нам руками,- ведь мы приехали отпраздновать эти радостные дни вместе с корейским народом.
Здесь нет места истеричной задерганности капиталистического Сеула, вид улиц которого напоминает название старого американского фильма — «Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?» или грязным граффити, пропахшим мочой подворотням и вооруженным дубинками полицейским, как в «свободных и демократических» европейских столицах. Это город будущего. Светлого будущего нашей планеты, которое непременно постоят наши внуки и правнуки, если мы не позволим уничтожить ее вашингтонским и лондонским военным маньякам.
Мы были на трубопрокатном заводе, рабочие которого в перерыве играют тут же, рядом с цехом, в настольный теннис. Мы видели многочисленные спортплощадки, полные людей и детей и взрослых на роликах, видели катающиеся на взятых напрокат лодках по реке семьи и родителей с детьми, которые всей семьей пришли в выходные на выставку цветов.
И уже потом, после поездки в КНДР, мы видели, как в капиталистическом Сеуле те, у кого нет денег на роликовые коньки, прокат лодок или бассейны, в жаркий день мочат ноги в речной воде под мостом — потому что больше никуда не могут себе позволить пойти.
Сейчас уже просто смешно читать потуги интернет-троллей, которые сами ни разу не бывали в КНДР, об «экономической отсталости» этой страны, о том, что «корейцы едят траву» (определенные травы и коренья, кстати, традиционная часть корейской кухни, как на Севере, так и на Юге) и прочие штампы буржуазной пропаганды 20-летней давности.
КНДР сегодня даже не та, какой она была во время моей первой туда поездки, 7 лет назад. Здесь не просто стало больше новых зданий, открылось множество новых заводов, фабрик, культурных и научных учреждений, не просто стало больше машин на улицах, отлично работает городской общественный транспорт (включая новые двухэтажные автобусы), успешно развивается снабжение потребительскими товарами — местного, в отличие от бывших соц. стран, производства. Страна перешла за эти годы на качественно новый уровень жизни, не утратив при этом своей самобытности, своего социалистического характера, духовной чистоты своих людей. И пока в других регионах мира некоторые руководители и активисты лишь упражняются в речах на тему «Иной мир возможен», корейский народ под руководством своих лидеров продолжает вместо пустых разговоров на наших глазах создавать этот самый иной, социалистический, социально справедливый мир, в котором нет и не может быть «лишних людей», в котором человек и его всестороннее развитие являются высшей ценностью. Может быть, это как раз и пугает некоторых так называемых «коммунистов» в КНДР? Ведь то, что делает эта маленькая страна на практике — не дожидаясь «мировой революции», не стремясь задобрить империалистов принятием удобных тем законов для инвестиций, не заботясь о том, что кто-то скажет о ней в буржуазных СМИ, не реагируя на глупую клевету, не занимаясь бессмысленными акциями типа привязывания ленточек к деревьям и запуска воздушных шаров , — уже само по себе разоблачает никчемность их пустых «р-р-революционных» лозунгов. В «свободной» Европе, кстати, даже некоторые партии, называющие себя «коммунистическими», за правдивый рассказ о КНДР исключают тех, кто на это осмелился, из своих рядов — так велик страх перед буржуазной пропагандистской машиной, боязнь «оттолкнуть избирателей на выборах», что они готовы смириться с любой ложью об этой стране, лишь бы это не повредило их избирательным шансам. «Но истина мне дороже» — выражение не из их лексикона.
Сегодня, когда после запуска корейского спутника «Кванменсон 3-2″, южные корейцы подобрали в море обломки первой ступени сделанной в КНДР ракеты-носителя, даже враги КНДР, скрипя зубами, были вынуждены признать: «Нет серьезных доказательств, что хоть одна из найденных до настоящего времени частей была импортирована из других стран» . И особенно смешно — и в то же время печально — читать о насмешках в адрес того, что в КНДР «пашут на волах» от тех, в чьей стране давно уже не пашут и не сеют вообще, где пока они изгаляются в интернете, их отечественные пашни заросли двухметровой лебедой, репьем и крапивой, а деревни имеют по большей части такой вот вид:
Костромская область, фото с православного сайта
В КНДР вы не увидите заброшенных деревень и заросших сорняками полей. Ни одного. Вот вид типичной корейской социалистической деревни:
«Чему смеетесь? Над собой смеетесь!»- писал великий Гоголь. Кажется, мало что изменилось с его времен. Пытаясь высмеивать КНДР, «сатирические террористы» не замечают, что на самом деле высмеивают самих себя — живущих в стране, где низкопоклонство перед «настоящими американскими джинсами» и «жвачкой» неминуемо привело к своему логическому финалу — заросшим полям, заброшенным заводам и фабрикам, массовой эмиграции при воспитываемой у молодого поколения «уверенности», что «в этой стране жить нельзя».
В начале своего очерка я привела в качестве трагического примера низкопоклонства Ирландию. Да, ее молодежь сегодня тоже массово эмигрирует — в Австралию, Новую Зеландию, Канаду (куда они побегут, когда экономический кризис настигнет их и там, непонятно). Но нам не надо ходить так далеко за примерами. Разве не то же самое «ползанье на карачках» перед «американскими партнерами» наблюдаем мы сегодня частенько и в родной стране, в других бывших республиках Советского Союза? Не такой же ли низкопоклонческий менталитет лежал в основе принятого неизвестно кем решения не посылать в Пхеньян в эти июльские дни празднования победы, значительный вклад в которую внес и наш народ, ни одного официального высокопоставленного лица, в то время, как Китай прислал в КНДР на празднования большую делегацию во главе с вице-президентом страны Ли Юаньчао ? Конечно, наших нынешних представителей, может быть, действительно лучше никуда и не посылать, особенно премьера, а то опять «отольет что-нибудь в граните», но, тем не менее, факт сам по себе достаточно красноречивый.
Частенько интернетные тролли, осаждающие отечественные сайты, посвященные КНДР, с деланным «негодованием» пишут там о том, что в КНДР якобы «не помнят» о советской роли в освобождении Кореи в 1945 году или о поддержке братского корейского народа в войне 1950-1953 годов. Это не менее наглое вранье, чем выдумки, распространяемые о КНДР южнокорейской бульварной прессой. В КНДР бережно ухаживают за каждой могилой советского воина, которая там есть.
А вот как, для сравнения, обращаются с могилами наших же собственных героических предков нынешняя «свободная», воспитанная в буржуазной школе и буржуазными СМИ российская молодежь:
Интернет-троллям я бы посоветовала перевести свою «заботу» о памяти советских воинов на британского премьера Дэвида Кэмерона, который буквально на днях, находясь на нашей земле, нагло заявил, что это Британия «освободила мир от фашизма» . Единолично, так сказать. Cлабо поставить его на место, ребята?
Или, если замахнуться на Британию с ее постоянной, как хронический насморк, ложью, вам-таки боязно, почему бы не обратиться хотя бы к бывшим социалистическим странам Европы — той же Венгрии, Польше и т.п.- чтобы там достойно обращались с могилами советских солдат?!
Ирония судьбы — те самые бывшие соц. страны, которые в свое время слепо следовали в фарватере курса СССР, заверяя нас в своей вечной с нами дружбе, сегодня оплевывают социализм и называют нашу страну «оккупантом». Менталитет того же рода, что и у наших отечественных потомков крепостных, получивших от революции буквально все, но потом вообразивших, что если бы ее не было, то все они были бы помещиками и аристократами…
А вот КНДР, никогда не следовавшая слепо за СССР, не копировавшая его опыт даже в период его наибольшего расцвета, осталась верной социализму и верной дружбе с нашим народом, несмотря на все предательства горбачевых всех мастей …
«Самостоятельность не противоречит интернационализму. Наоборот, она служит основой для его укрепления. Отрыв от революции в собственной стране делает немыслимой мировую революцию, подобно этому невозможен интернационализм вне проявления самостоятельности. Интернациональная сплоченность должна опираться на добровольность и равенство. Интернациональная сплоченность только на основе самостоятельности приобретает характер добровольности и равноправия, становится подлинной и прочной» — Ким Чен Ир. Об Идеях Чучхе. Пхеньян, 1982, с. 41.
Именно на этой основе — на основе равноправия и самостоятельности — и уважает корейский народ вклад Советского Союза в его героическую победу в Отечественной Освободительной войне 1950-1953 годов.
Наши корейские товарищи затратили очень много времени и сил на поиск в российских архивах документов, касающихся участия СССР в событиях тех лет на Корейском полуострове для размещения их в фактически полностью отстроенном заново Музее Отечественной Освободительной войны, где нашей стране посвящен целый раздел экспозиции, на розыск ветеранов, принимавших участие в войне и их родственников, чтобы пригласить их на празднования. И мы видели в Пхеньяне в эти дни наших советских ветеранов Корейской войны, которых там прекрасно принимали. Местная молодежь спонтанно подходила к ним прямо на улицах — совершенно так же, как к своим, корейским ветеранам — и с поклоном благодарила их за их вклад в победу, за свою мирную социалистическую сегодняшнюю жизнь.
А когда во время массовых гимнастических выступлений «Ариран» вдруг зазвучала мелодия «Катюши», и на арену выбежали корейские участники представления в русских народных костюмах, исполнившие русский народный танец, признаюсь, я с трудом сдержала слезы. Слезы благодарности к корейским товарищам за то, что в отличие от стольких других совсем еще недавно клявшихся нам в вечной дружбе народов, они не предали и не забыли нас — и гнева в адрес тех, кто смачно плюнул в эту скрепленную кровью и братством дружбу от нашего имени ради сомнительных интересов своих »американских партнеров». Увиденное и услышанное мной в Пхеньяне в эти дни укрепило решимость сделать все от нас зависящее, чтобы нам не было мучительно стыдно за свою страну из-за этого.
…«Корея сегодня» — так назывался журнал из КНДР, который впервые попал мне в руки в далеком 1982 году. Тогда я рассматривала его страницы и задавалась вопросом — возможна ли такая красота в реальности? Корея сегодня — в 2013 году, 102 году чучхе — в сотни раз красивее того, что было на тех старых фотографиях. Следуя своему собственному пути, учась на чужих ошибках (чего не делает, к сожалению, почти никто), корейский народ не только остался верным принципам социализма, несмотря на все трудности и препятствия, но и сохранил и укрепил свою духовную стойкость и чистоту — то, чего не могут и близко понять те, кто сами этих качеств начисто лишены или вообще никогда ими и не обладали, будучи неспособными мечтать о большем, чем о чисто материальном благополучии только своей отдельно взятой семьи. Такие существа напоминают мне навозных жуков, ползающих в грязи и пытающихся понять, для чего же летают птицы.
А КНДР — свободная, независимая, ни на кого не оглядывающаяся и никому не завидующая Корея продолжает свой полет, как ее символ, гордый сокол-сапсан.
Часть 2. Розы у Кымсусанского Дворца.
…По дороге в Пхеньян в самолете мне встретился интересный человек — кореец, живущий в Канаде. Именно так, а не «канадец корейского происхождения», потому что господин Ким Вон Байк хотя и был увезен в Канаду еще в младенчестве, незадолго до того, как в Корее началась война, воспитан был на корейских традициях, свободно говорит по-корейски и ощущает себя только лишь корейцем.
Впитанная с молоком матери любовь к Родине, которую он почти не помнил, всегда тлела горящим угольком в его сердце, а когда он наконец, уже будучи взрослым, побывал там (господин Ким родился на севере Корейского полуострова), то любовь эта вырвалась наконец на свободу — взвилась к небу бурным пламенем, будто костер, в который подбросили дров.
И господин Ким — по его собственному признанию, «не коммунист, но националист» — занялся благородной миссией: озеленением корейских гор. Не секрет, что во многих местах в Корее горные леса оказались вырубленными или погибшими — и в результате бомбардировок в военное еще время, и в результате того, что не хватает земель под сельскохозяйственные нужды, и из-за этого приходилось использовать под них горные склоны. Работа по лесопосадкам в горах сегодня — очень нужное и важное дело, которое поможет предотвратить оползни и эрозию почв. В КНДР есть даже очень сильный художественный фильм на эту тему — «Качается лес». И мне было, не скрою, очень приятно говорить с человеком, который выбрал помогать своей Родине не пустыми словами, не никому не нужной, унизительной «благотворительностью» в виде какой-нибудь подержанной одежды и старых ботинок, как очень любят делать в отношении развивающихся стран западные «благодетели» (впрочем, в КНДР их обноски никому не нужны!), а таким практичным и в то же время глубоко благородным образом. За его упорный труд по озеленению гор Ким Вон Байк в прошлом году получил в КНДР правительственную награду, о чем он поведал мне с гордостью. Он только что побывал в Москве, на встрече с нашими российскими корейцами, среди которых у него много друзей.
А еще господин Ким всю дорогу рассказывал мне о разных породах деревьев, о том, какие из них быстрее растут и лучше прививаются на корейской земле, да с такой любовью к природе, что его рассказ меня совершенно захватил. Да, его мечта об «объединении Кореи путем озеленения» может показаться утопическими грезами, но разве не неимоверно красивее и не благороднее она, чем то скептически-презрительное отношение к единству корейского народа, с которым я столкнулась у многих так называемых «левых» в Южной Корее?
— А Вы любите корейские песни? -спросил меня мистер Ким уже на подлете к Пхеньяну.
-Да, конечно!
-А какие ?
Я назвала ему пару современных патриотических песен КНДР.
— А я вот люблю вот эту…., — и он неожиданно для меня негромко затянул — нет, не «Ариран», а другую протяжную, грустную песню, которую я слышала в первый раз. У него, как и у большинства корейцев, оказался прекрасный голос и абсолютный слух.
— О чем Ваша песня? — поинтересовалась я, заметив, как на глазах у него блеснули слезы, которые он тут же скрыл за темными очками.
— Это песня людей, которые были вынуждены отправиться на чужбину и расстаться с родной землей… Ее мне пела в детстве мама вместо колыбельной.
Разговор с этим человеком пробрал меня до глубины души. После многочисленных соотечественников, от которых я то и дело слышу: «Надо драть когти из этой поганой Рашки», «в этой стране жить нельзя» и «уж своих детей-то я точно на Запад отправлю.»…
Мне очень хотелось поговорить с ним побольше, но самолет уже приземлился, и нас ждали наши встречающие. Остановились мы в разных местах, и все-таки наши дороги с господином Кимом то и дело пересекались в течение всей этой поездки — практически на всех праздничных мероприятиях. Каждый раз, когда мы видели друг друга в толпе, мы договаривались непременно продолжить наш такой интересный разговор, и каждый раз у нас не было для этого времени…
Если бы у нас было время, я бы рассказала ему, что тоже внесла свой скромный вклад в озеленение Кореи. Правда, не деревьями, а цветами. Мои цветы — розы, гиацинты и тюльпаны — растут теперь среди других, присланных друзьями Кореи со всего мира, у Кымсусанского Дворца Солнца в Пхеньяне…
К празднованиям этого года облик Кымсусанского Дворца, включая площадь перед ним, было решено не просто обновить, а коренным образом трансформировать. Находясь далеко от Кореи, я могла только с хорошей завистью читать о том, как неустанно работали над этим жители Пхеньяна. И потому, когда я узнала, что смогу тоже принять в этом пусть скромное, но личное участие, это был такой дорогой мне знак высшего доверия к нам, иностранным друзьям КНДР.
Несомненно, визит в преобразованный Кымсусанский Дворец стал без преувеличения самым глубоко тронувшим мое сердце событием во время этой поездки. Уже когда мы подъехали к нему, смогли мы оценить весь масштаб проделанных менее чем за год работ — вместо стерильно-пустой уложенной каменной плиткой гигантской площади, на которой фотографировались после посещения Дворца группы его посетителей перед нами предстал настоящий сад: цветущие, благоухающие клумбы, фонтаны со статуями и свежие лесопосадки! Площадь перестала быть траурно-безжизненной, ее наполнили пение птиц, запах роз и журчание воды. И это было глубоко символично — ведь народная жизнь в стране, которой всех себя, без остатка отдали ее вожди, сегодня тоже бьет ключом и расцветает краше любых роз и гиацинтов!
Внутри Дворец тоже преобразился — другим стал даже оттенок стен. Чувствовалось, с какой любовью работали над ним люди. Мне вспомнились репортажи с олимпийских строек в буржуазной России , с их непременным «распилом» средств, недоделками и бетонированием зеленого совсем еще недавно Сочи. Лучшей иллюстрации для контраста между капитализмом и социализмом вряд ли можно было найти.
Мы с моей давней корейской подругой шли первой парой в нашей группе — словно в школе. И мне невольно вспомнился мой самый первый визит в Мавзолей В.И. Ленина. В третьем классе, в день, когда нас принимали в пионеры… У меня было точно такое же чувство теперь. Что я — накануне того, чтобы стать членом организации, воплотившей в себе мои самые светлые мечты и идеалы.
Моя подруга словно ощутила этот мой внутренний настрой. Взяв меня под руку, она тихо сказала:
— Когда я бываю здесь теперь, мне трудно бывает сдержать слезы. Когда я вижу товарища Ким Чен Ира, то понимаю как нельзя лучше, что он всю свою энергию отдал для нашей счастливой жизни. По его лицу видно, что он был нездоров, нехорошо себя чувствовал, но все равно продолжал работать. До самой последней минуты продолжал…. Мы не уберегли его.
Я поняла, что она поделилась со мной самым сокровенным. Вот чего не понимают многие из тех, кто никогда не бывал сам в этой стране — этой всепроникающей, естественной искренности здешних людей. Со всеми их возвышенными, недоступными уже для многих из нас, проживших 20 лет в капиталистическом свинарнике, чувствами. Не знаю, каким бревном — не циником, а просто абсолютно ничего не понимающим в людях типом надо быть, чтобы не ощутить, когда с тобой говорят «для галочки», как, скорее всего говорили сами подобные типы у нас в 70—80-е годы, а когда — глубоко искренне, как здесь.
— Для меня это будет первый раз, что я его увижу, — ответила я ей.- Могла бы увидеть его живым, у меня уже был на руках билет в вашу страну в 2010-м. Но в последний момент поездку пришлось отменить. Разве же я могла представить, что это была моя последняя возможность…
И синхронно вошли в прохладный, полутемный зал.
…Мне не передать словами чувства, охватившие меня, когда я увидела товарища Ким Чен Ира. Понять меня смогут только те, кто сами не так давно потеряли в жизни близкого, родного человека. Например, отца. Не биологического, а такого, на которого всю жизнь хотелось равняться. Я всматривалась в это такое знакомое с детства еще — по фотографиям в журнале «Корея сегодня» — лицо и не могла от него оторваться. В эти секунды передо мной пролетела вся моя жизнь — от той 14 — 15-летней советской девочки-отличницы, которая зачитывалась когда-то этим журналом и до сегодняшнего ветерана информационной войны, бойцом -добровольцем в которой я стала почти 15 лет назад. Сколько же лет жизни я потеряла впустую до этого — годы, когда я пыталась закрыть глаза на происходящее у нас в стране и в мире и «жить, как все живут» — все в капиталистическом обществе! Простите меня за эти пущенные на ветер годы, товарищ Ким Чен Ир! И как много мне надо успеть сделать за то время, что у меня остается, как надо упорно работать, вдвойне, втройне, десятикратно, через «не могу» — тем более теперь, когда линия фронта приближается к нам все ближе и ближе… «Не стоит надеяться, что я изменюсь» — эти спокойно и гордо сказанные товарищем Ким Чен Иром в ответ на все надежды и чаяния империалистических шавок слова стали теперь моим девизом по жизни.
Я смотрела, не отрываясь, в его мудрое, усталое лицо и мысленно клялась ему, что не подведу. Что буду достойным человеком и коммунистом. И вдруг почувствовала, что по щекам у меня текут слезы. Я и не заметила, как они подкрались. Перевела глаза на свою корейскую подругу — она тоже украдкой вытирала мокрые глаза. Мы вышли из полутьмы зала, беззвучно плача и держась за руки как школьницы. Здесь я не стеснялась слез. Ведь здесь можно быть самой собой и нет нужды прятать от людей свои чувства, опасаясь, что их примут за слабость. Здесь их именно как надо поймут.
Не вытирая слез, я взялась за авторучку — оставить запись в Книге Памяти. К нам подошел незнакомый человек и что-то сказал моей подруге.
— Это наш журналист из ЦТАК, — объяснила она. — Ты пиши, а я потом для него переведу, что ты написала.
Запись моя в книге была короткой, но от души. Что слезы эти были не просто слезами скорби — это были слезы решимости никогда не сдаваться.
«Никогда не сдаваться!»- так называется картина, подаренная мне моим корейским другом. Он подарил ее мне в минуту моей слабости — не упрекая, не отворачиваясь от меня, оставаясь верным нашей с ним дружбе. Как молчаливое напоминание о том, какими мы должны быть, как источник сил для меня, для вдохновения. Сегодня картина эта висит у меня в комнате. И когда я смотрю на отважное лицо корейского моряка, рубящего канат в штормовую погоду, я понимаю, что тем, кто выбрал по жизни революционный путь, действительно любое море по колено.
На следующий день мы приняли участие в Международном марше за мир на Корейском полуострове. Участвовали в нем как местные жители, так и иностранные гости. Марш начинался в Пхеньяне у Монумента Трех Хартий Объединения Родины — дороги, ведущей на юг, а закончился в Кэсоне, где состоялся официальный митинг. Было столько знакомых лиц в этой разноцветной, разноязычной толпе — шведы и французы, японцы и англичане, намибийцы и нигерийцы, испанцы и таиландцы… И было очень тепло на сердце — от того, что нас, небезразличных, болеющих за Корею душой, оказывается, так много.
— Чосонун ханада! Чосонун ханада! — скандировал в рупор товарищ Алехандро. И участники марша дружно подхватывали эти знакомые всем нам слова. «Корея едина!»
— Чосонун ханада! Ирина, иди к нам! — послышалось где-то сбоку, и я не успела опомниться, как оказалась в самой гуще зарубежных корейцев — российских и узбекских, японских и американских. А затащил меня в их колонну, конечно же, уже знакомый вам Ким Вон Байк. Сейчас мне совсем не хотелось называть его «господином», хотя он и был «националистом, а не коммунистом». Потому, что в тот момент товарищеского в нем было побольше, чем в самых рьяных иных наших товарищах.
— А вы возьмете меня к себе?- обратилась я на русском к жизнерадостной кореянке с высоким каштановым шиньоном. Почему-то я сразу поняла, что она из наших корейцев. Она даже не удивилась.
— Конечно, возьмем! Держите, и протянула мне угол их транспаранта. И вот так мы шли по дороге, покидающей Пхеньян: скандируя лозунги на корейском, я — единственная не этническая кореянка в этой колонне. Одной рукой я держала вверенный мне транспарант, а за другую руку меня держал… нет, все-таки товарищ Ким!
— До чего же здорово! — успел он мне сказать по-английски.
В Пханмунджоме мы посетили демаркационную линию. Американские и южнокорейские вояки на этот раз все куда-то попрятались. Конечно, их можно было понять — неприятно видеть столько твоих идеологических противников.
На митинге в Кэсоне выступали многие из моих товарищей, в том числе товарищ Дермот Хадсон из Лондона. Тот самый, на чьем британском сайте мои статьи теперь отслеживает южнокорейская разведка 
Не всем он пришелся по душе, этот митинг. Сидевший передо мной в автобусе плюгавенький англичанин с выщипанной бородкой, всю дорогу до Кэсона рассказывавший своему соседу про то, как глубоко он верит в Иисуса, на обратном пути раскраснелся, словно от пива. Пытаясь понять увиденное им сегодня, он отчаянно старался запихнуть все это в прокрустово ложе собственного зашоренного мышления — выходящее за рамки его понимания единство людей, которое так сильно ощущалось тут во всем, их молчаливую гордость и стать и их горячие, прочувствованные аплодисменты. А все нерелигиозное, как известно, не вписывается в узкий и мелкий мирок воображения мракобесов, которые даже не способны понять, что не все разделяют их картину мира. Не говоря уже о том, чтобы знать разницу между формой и содержанием.
— «Это религия! Я же говорил Вам, что это просто религия!» — громко, на весь автобус, делился он мнением со своим попутчиком. Тот в ответ молчал — видимо, не хотел обидеть собеседника, но и не разделял его точку зрения. А англичанин все громче и громче настаивал на своем — до того ему не терпелось, чтобы с ним согласились. Чтобы сказали: «Ой, ну надо же, какой Вы умный!»
Религия? То, что мы видим в КНДР — это «религия»? Слепая вера с ожиданием райской лучшей жизни в ином мире, как у барашка перед закланием? Ха!!! «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» — писал Карл Маркс. И именно этим и занимается сегодня корейский народ — изменяет мир. На наших глазах изменяет его, а не покоряется ему в ожидании того, что его «спасет» кто-то другой. И в центре корейской философии — Человек, живые, настоящие, а не мифические люди, с горячими, как у Данко, сердцами!
Англичанин все никак не мог успокоиться и становился все громогласнее. Он вел себя высокомерно-презрительно — так, как если бы окружающие не понимали английского языка. «Думай, прежде чем ляпать вслух свои недоношенные мысли!»- вспомнилась мне фраза из детской книжки «Я и Костя, мой старший брат». Ну что ж, мне не впервой осаживать здесь таких.
— «Извините, пожалуйста, потерпите до гостиницы с изложением своих идей Вашему другу» — сказала я ему в ухо.
— I beg you pardon? -возмущенно повернулся он, — Это Вы мне?
— Вам, вам. Люди радуются сегодняшнему дню, многие из нас целый год ждали, чтобы приехать сюда (Чтобы уехать подальше от таких, как вы!- подумала я про себя), так не портите им праздник своим мрачным настроением!
Англичанин испуганно замолчал. Да, они всегда и всего боятся, эти «свободные» люди, если обратиться к ним, глядя им прямо в глаза. Это только в анонимном интернете они такие «храбрые».
А товарищи в автобусе запели «Интернационал». Тот самый «Интернационал», которым боятся теперь заканчивать даже международные коммунистические встречи западные «коммунисты»!
…Музей американских военных преступлений в Синчжоне был местом нашей следующей встречи — митинга, осуждающего преступления американской военщины на корейской земле. Может быть, в толерастном Вьетнаме подобные музеи и меняют свои названия в угоду западным туристам — из Музея американских военных преступлений они, как по мановению волшебной палочки, превращаются там в просто Музей военных преступлений («а то еще обидится кто», как говорил Кролик в «Алисе в стране чудес») . А вот в КНДР музеи существуют не для иностранных толстосумов. В КНДР четко знают, чьи они — те военные преступления, и не собираются в угоду кому бы то ни было это замалчивать!
На этом митинге были и американцы. Честные, смелые американцы, которые не боятся признать, что их страна — военный преступник и не падают в обморок при виде картин и фотографий с изображением совершенных их соотечественниками зверств. В прошлый раз на подобном митинге пламенно выступал американский адвокат Эрик Сироткин — потомок выходцев из России. А самый известный из этих американцев — Рамси Кларк, который когда-то занимал пост Генерального Прокурора США, а потом нашел в себе мужество признаться, какому режиму он служил, и всю свою оставшуюся жизнь посвятивший антивоенному активизму. Судебный защитник Слободана Милошевича, борец с санкциями в адрес Ирака, антивоенный активист, один из инициаторов попытки импичмента Дж. Буша-младшего, сегодня он хорошо известен на всех континентах. Его имя было знакомо мне с того самого времени, как началась моя собственная политическая жизнь — с агрессии НАТО против Югославии. И хотя видела я его впервые, впечатление от этого было настолько сильным, что я автоматически с ним поздоровалась. Рамси Кларк широко улыбнулся и ответил на мое приветствие. А потом уже, за моей спиной, спросил у своего переводчика: «Вы не знаете, кто эта дама?»
…Я записала речь Рамси Кларка, в которой звучали отголоски Юлиуса Фучика («Люди, будьте бдительными!») на видео. Рядом со мной сосредоточенно работал оператор корейского телевидения. Когда речь закончилась, и заполненная людьми до отказа площадь разразилась дружными аплодисментами, мы с ним не сговариваясь, показали друг другу большой палец.
…И стекаются, стекаются в музей в Синчжоне нескончаемые людские потоки. Особенно много пионеров с галстуками. Внимательно слушающих одного из всего лишь трех выживших в массовом убийстве американской военщиной здешних детей во время войны. Тогда ему было всего 5 лет. Сегодня это седеющий, пожилой человек с лицом, изборожденным морщинами. Прошло 60 лет. Но здесь по-настоящему никто не забыт и ничто не забыто. И никому не придет в голову даже такая кощунственная мысль, чтобы приносить цветочки на могилы захватчиков, умиляясь, что они — «тоже люди», и рисовать граффити на памятниках своим героям…
…Выставка цветов кимирсенхва и кимченирхва — традиционная для корейских торжественных празднований. Чем-то они напоминают мне выставки цветов из моего советского детства, которые проходили у нас в городе в спортивном манеже. Наверно, буйством красок, тем, что люди умеют ценить их красоту. Но на этом сходство, пожалуй, заканчивается. Наши выставки были временными, корейская — постоянная. Меняются экспозиции, но для нее построено специальное здание, и на выставке работает постоянный, профессиональный персонал. Включая ботаников и гидов-переводчиков. Да и содержание другое — может быть, я была маленькой, но не могу припомнить, чтобы на нашей городской советской выставке цветов была какая-нибудь политическая тематика. Здесь же она — ярко-выраженная, главная тема. Но если вы подумаете, что сама выставка из-за этого превращается во что-то такое уныло-сусловское, то глубоко ошибетесь! Выставка -одно из любимых корейцами мест для посещения всей семьей в выходные — неописуемое торжество гармонии природы и человека, природной красоты и красоты общественно-политического мира социализма.
— В ваших странах бывают выставки цветов? — спросила нас хорошенькая молодая экскурсоводша. «Цивилизованные» представители «большой восьмерки» смущенно переминались с ноги на ногу — ни один из них, кроме меня, еще ни разу на выставке цветов не был. Я подняла руку.
— А выставка цветов в нашей стране чем-то отличается от вашей?- опять спросила девушка.
— Отличается, — сказала я, — У вас во всем заложен глубокий внутренний смысл. А у нас была просто выставка красивых цветов, без всякого подтекста и содержания.
— Верно, — согласилась она, — А еще у нас цветы названы в честь наших руководителей. А у вас в ваших странах, — она повернулась ко всей нашей группе, — есть цветы, посвященные вашим руководителям?
Я мысленно представила себе одуванчик Клинтон, маргаритку Тэтчер или василек Димон и чуть не фыркнула вслух.
— Нет, — растерянно протянула группа.
На этой выставке я и приобрела ростки кимирсенхвы и луковицы кимченирхвы — ту кимирсенхву, которая растет теперь в доме южнокорейских рабочих и ту кимченирхву, которая растет дома у меня. Стенды, представленные на ней, оказывается, были подготовлены не профессионалами, а производственными коллективами — школами, университетами, воинскими частями, фабриками и заводами. И даже министерствами — на стенде министерства железнодорожного транспорта посреди моря цветов красовались миниатюрные железнодорожные вагончики с танками, на стенде одной из воинских частей между цветами были упрятаны обломки американской военной техники, на стенде, сделанном учеными-ракетчиками, из зарослей кимченирхвы взметала в небо ракета Ын Ха со спутником Кванменсон… А одним из самых красивых стендов оказался сделанный Национальным Департаментом Безопасности — «Инминбоанбу». У корейских чекистов определенно отменный художественный вкус!
Ирина Маленко
За Большевизм! 